Я читаю свои стихи:
Отчётный концерт клуба АП «Эскиз» для себя и для друзей «Старые пни против молодёжи» . 2016
Юбилей клуба АП «Эскиз». 2016 год.
Запись условно-концертная, так что качество сильно имеет желать лучшего. А если бы кто-то не сбивался и не глотал слоги, то — вааще. Но, что есть, то есть.
Оглавление:
- Вязала, мудрила, плела…
- Продам муку…
- Какая прелесть эта лесть…
- Он берёт чужие слова…
- Вечер январский ясен…
- Падает с неба снег…
- XVIII аркан
- Собирали девки урожай…
- Ну и ладушки-ладно…
- В Эдеме дождь…
- Приспущены туч флаги…
- Пока герой разделывает тушу…
- Завтра, оно такое…
- Разделю свою радость…
- Нас сто…
- А вдруг, зимы совсем не будет…
- В Тридевятом царстве…
- Избавь меня от этой пустоты…
- Смейся, скотина…
- Последняя капля…
- Всё лишнее осыплется…
- В брюхе, в утробе пруда…
- Воду глотая жадно…
- Писать слова на воде…
- Не важно быть сильно породистой…
- Пойдём в Эдем…
- Русальи отскакали…
- Из прутиков гибких…
- На площади – шест…
- Славен у нас урожай…
- Ой вы кони…
- И осы, и птицы…
- Да. Это – лабиринт…
- Радужно жить по-приколу…
- Что-то где-то пошло…
- Божечка мой, боже…
- Такое уже было…
- Разгалделись галки…
- Кто твердил…
- Я всех люблю…
- Напоследок зима одичала…
- Не бери на себя стихи…
- Там, где пылали костры…
- Здесь и рассуждать особо нечего…
- Не последний день живём…
- Разбудили меня понапрасну…
- Запах моря, грозы и осени…
- Пахнет в воздухе гарью…
- Уж лучше быть слепцом…
- Громницы.
- Замок ветхий…
- Рокот моря…
- Сказка
- Позови меня…
- На золотом крыльце…
- Перелицовывать кошмары…
- Это: вино и кофе…
- Если мне не дадут любить…
- От Александровского сада…
- Если помнить, что…
- Чушь собачая в словах…
- Я прыгнула с крыши…
- Собрались юродивые…
- Если я стану считать…
- Лилия-Лилит…
- Лилит
- Я опять говорю себе…
- Знаешь — тебя обманули…
- Социальными сетями…
- Веришь ли ты в бога…
- Вот и осыпается листва…
- Желтые, красные, пёстрые…
- Закроются веки…
- Золотая кошка…
- Во веки веков…
- Как воды рек…
- В доме холодно…
- Былые заслуги…
- Как бы мне бы…
- Они отличные от нас…
- Да, пожалуй, уже не важно…
- Что стоит за словами…
- Про рыцаря и дракона
- Можно есть всякую дрянь…
- Нет сна…
- Всё. Я-бессильна…
- Здравствуй, моё поколение…
- Знай своё место…
- Я усну под сливой мирабелевой…
- Фантомные боли…
- Я их всех победила…
- Смириться и прясть…
- Перепутье
- Краски становятся глуше…
- Про Бабу Ягу и Ивана-Царевича
- У этого рая…
- Дома, планеты и миры…
- Сначала было Слово…
- Про Синюю Бороду
- Про Синюю Бороду (ч.2)
- Мечтают куры…
- Расчётливо загнать себя в тупик…
- Сегодня я выпью водки…
- Не коли хрусталь тишины…
- Про принцессу на горошине
- Ночь. Защищенная…
- Люблю пять тысяч лет…
- Кошка чувствует март…
- Еще до осени в запасе…
- Между летом и зимой…
Стихи буквами:
Вязала, мудрила, плела, Делала, что могла, Слушала всех и вся, Делила на можно-нельзя. Кончилась нить внутри: Нечего больше рвать, Незачем дальше врать, Силками себя держать. Выдох на раз, два, три. Вдох и... Под хвост вожжа. Прощаться, конечно, жаль, Но продолжать ждать Вместо того, чтобы жить — К черту — пора бежать Туда, где промеж рогов Как пуля контрольная в лоб Солнце вошло в зенит, Сияньем на вылет бьёт, В сердце струна звенит.
Продам муку. Кому муку? Отдам кулёк по пятаку. Помола тонкого мука Да и цена невелика. Молола из своих надежд — Меси что хошь, пеки и ешь. Вертелись резво жернова, Чтобы любой мог разжевать Моих открытий каравай. Нет, я не продаю котят Для пирожков и для пристроя. Я вынуждена вас расстроить: Одна мука. Да, столько стоит. Нет, я для вас не испеку. Нет. Я не пекарь. Лишь мука. Рецепты — в гугле. Печь — в избе. Стандарты все — в универсаме. Здесь важно вымесить руками Любое тесто по себе, Тогда откроется секрет… Нет. Снова слово «нет». Мука! Мука! Кому муку? Но где сыскать мне дурака Кому нужна моя мука? Иная глупость не в ответе — Просыплется сквозь сито ветер.
Какая прелесть Эта лесть! Изысканно. В ней что-то есть, Хотя стреляли наугад. Прикольно вышло — Я услышала. На этот раз Вам — Мой ответный реверанс. Однако — хватит. Коль не знаете, Не видя разницы, Куда стреляет, То зря не тратьте Лапшу на уши. Заткнитесь лучше. Вам — Лишь бы трёп. А мне — вас слушать…
Он берёт чужие слова И выдаёт за свои. Он порядок чужих нот Играет И врёт. Он не знает того, что стоит В глубине. Он не чувствует вас. Контролирует голова Сбитый ритм мелодических фраз. А вы таете, Тайно лелеете Сопричастность, созвучиям верите… Вы не первые И не последние Кто попал под влияние гения Исполнительского мастерства. Только это – чужие слова. Ква.
Вечер январский ясен Снегом и лунным светом. Могли бы прийти к согласию, Если хотели бы этого. Могли бы коснуться вечности, Если успели бы встретиться… Но где тебя носят черти? И что потерял ты в том где-то? Вечер январский гаснет. Луна закатилась за крыши. Ты слышишь меня? Слышишь. Ты ищешь? Но что ты ищешь? Тропинку ли стёрло поземкой Слегка расшалившейся к ночи? Гадалка ли что напророчила Далёкого, яркого, звонкого?.. Смеёшься. Лукаво щуришься: «Какая ты, в сущности, чуча! Опять себе наморочила Чучела страшных чудищ. Всего-то беды – вьюга Раскуролесилась слишком. Нашли мы уже друг друга... Ты слышишь меня?.. » Слышу.
Падает с неба снег. Не тает. Крести, не крести — Любовью его не спасти — Такой уж он человек. Он погибнет на этой войне. Иных вариантов нет. На белом коне генерал На войско свое глядит: И кто бы не победил, Он все равно проиграл Этот бессмысленный бой — Битву с самим собой. Зря в дом не пускай пургу, Запри за ним накрепко дверь. Другому бы помогла. А этому — не смогу. Лучше рукой махни И попусту не моли. Забудь. Не гляди в даль. Жаль. Да, конечно, жаль. Но… Выбора не изменить. Его обрывается нить.
XVIII аркан Как-будто семья. Как-будто друзья. И жить невозможно. И бросить нельзя. И проще, казалось бы, лечь, умереть. Но что-то внутри продолжает гореть. Хотя – все слабее. Жжет, манит напрасно. Укрыто. Упрятано. Только - не гасни... Я не о себе. Я о тех, кого вижу. Кого не спасти – можно только оплакать Пока они живы. Пока еще живы… Да живы ли?.. Или?.. И воет собака.
Инессе Авраменко Собирали девки урожай: Уродились звезды этой осенью. Налились сияньем спелым гроздья И посыпались в ладошки – Поспешай, Подноси лукошки, чашки, плошки! Хватит и заквасить, и украситься – На сережки, на ватрушки – всем достанется По желанию и боле – как понравится. Звездами полным-полна коробушка. На зиму запас – душе светлее. А как только по весне вернется солнышко – Искрами костров мы ночь засеем, Чтобы лето снова было жарким, Чтобы осенью – со звездным урожаем.
Ну и ладушки-ладно: Что такого случилось? Молоко из стакана Через край поразлилось. Загляделась на белую Пролетевшую птицу – И рука не успела К сроку остановиться. Побежала река От истока до устья: Вам – глоток молока, Мне – губам послевкусие От того, что могло, Но, увы, расплескалось, Через край утекло, В почву где-то впиталось. А должно бы сверкать В небе звездной дорожкой… К ручейку молока Подбирается кошка. Она птицу спугнула Своей мордой мохнатой И под локоть толкнула – Кошке быть виноватой. Но мурлыкает зверь И о ноги мне трется: Ерунда – ты поверь – Все опять разольется.
В Эдеме дождь и мокрый снег, В деревьях Скачет В танце ветер. А было ли когда иначе? Чтобы тепло, сияло солнце? Не вспомнить Еве. К ее подолу жмутся дети – Пока, птенцы. Еще их двое. А дождь все льет. А ветер воет. Прикрыв их головы рукою От непогоды, Ева плачет. Струится по лицу вода. Хотела бы она иначе? Конечно – да. Права была ли, виновата – Но что сейчас об этом думать? В любом поступке есть резон: Адам изобретает зонт. И скоро подрастут цыплята.
Приспущены туч флаги. У луны рОга Сиплое пение, Блеск тусклый: Трудно выдернуть тени В квадрате двери. Кто вы, бедолаги, Столпившиеся у порога В оцепенении – Ни сюда, ни от сюда? Ни здесь. Ни там. Нигде. Нет дела. Нет веры. Нет цели. Брысь, наваждения, Нежити! Лук упруг. Тетива стрелу ждёт. Руки чешутся. Хэй-хо, Аллилуйя! Будет потеха: Страсти-мордасти, Любовь до гроба По высшей пробе – И в глаз, и в бровь, И в лоб Расцелует Наконечников серебро!
Пока герой разделывает тушу Безвинно убиенного дракона, А дряхлый маг лягушек дохлых сушит Раскладывая трупы по балкону В надежде в будущем сварить такое зелье… Пока усталый пахарь нежит землю, Принявшую в себя пшеницы семя, Пока гончар, кузнец и прочий неприметный Ремесленник Творит свой труд и создает предметы… Пока… Пока… Нас время оставляет в дураках. Прервись на миг – И нет уже ответа Зачем всё это? Хлеб, горшки, драконы И мертвые лягушки на балконе… И кот бродячий дремлет под кустом. Пока. Прощай. Когда-нибудь потом.
Завтра, оно такое – Оно никогда не приходит. Одетое не по погоде Задумчиво где-то бродит, Слушая марш Шопена*, Верит: Ещё всё будет Скоро, Как только Сможет дойти рука. Завтра – Чёрствая корка Несъеденного пирога. ----- Марш Шопена* - похоронный марш
Разделю свою радость как хлеб И раздам по кусочку на брата. Я, наверно, сама виновата В том, что трапеза не богата, Но – какая уж есть. Чем одной её есть – Лучше вместе. И крошки – птицам. В чём же радость, коль ей не делиться?
Нас сто… На стон… Нас тонкой – да. До этого – не то. Нас тонкой нитью связывает… Что? Вода? Поток? Ток времени сквозь пальцы? Не вырваться и не добраться. Настолько явственно, насколько и не ясно. Так что? Вопрос. Нас тонкой нитью связывает…мост. Два берега, Вода, река.
А вдруг, зимы совсем не будет? Сопит и кашляет природа. Простужен ветер, зябнут люди – Дожди полгода. Там, в заоконном лазарете, Как неприкаянные йети Слоняются сырые слухи Стремясь попасться в чьи-то руки. Там почернело и устало Деревья тянут к небу ветки Моля о снеге. Снега нету. А здесь, в моём мирке, понову Прекрасным мелом холст забелен – Рисуй что хочешь. Может статься, И заоконное пространство Под кистью сможет стать здоровым.
В Тридевятом царстве при Царе-Горохе Лягут под налоги и собачьи блохи. Не мытьём, так катаньем. Не баблом, так кровушкой. Мыкается мытарь, побирается: Оскудела житница, издохла коровушка, Нечем поживиться, как он не старается. Мы – себе не други, Мы – царёвы слуги. Коль мошна пустая – Нас и покарают. А что люд стал нищим – Так от того и рыщем. Господи, помилуй, наши души свыше! Боженька на небе – далеко, не видит. Мужики серчают. Государь гневится. Рыпайся, не рыпайся, А маячит дыба всем. Что за зря стараться Катаванья ради? Лучше уж нам, братцы, В тёмный лес податься, На глухих дорогах ротозеев грабить. Если тихо-тихо Воровать по малу Может – минет лихо, Вдруг – да не поймают. Верному – нет веры. Честному – нет чести. В нашем королевстве Лишь клопы уместны.
Избавь меня от этой пустоты Людского словоблудия, мой Логос! Тогда я, может, выберусь из логова, Чтобы взглянуть на мир, в котором ты Всё мечешься, всё ищешь, только – что? Где тот Грааль, в котором все вопросы Имеют свой ответ? И дым от сигарет. И в тёмных прядях проседь. И сильно на спидометре за сто… Да что со мной сегодня, палки-ёлки? Ведь, вроде, день как день – не хуже, чем другие. Закончится и где-то в прошлом сгинет, Хотя прожит не зря, да есть ли смысл? Листать, трепать потёртые страницы Фэйсбучных пересудов фразы, толки, Просматривать картинки, чьи-то лица Надеясь раздобыть в стоге иголку Или Сансары спицу… Снится. Слиться С потоком времени. Совпасть С секундной стрелкой. Ни – до, ни – после. Только в этот миг. Коснуться. И остаться Навсегда Где должно… Долго. Очень-очень долго Я раздавала не свои долги. Звала Других По имени, По инею Зимы… Да что же меня гложет, чёрт возьми?!
Смейся, скотина! Слёзы И без тебя найдутся. Звени бубенцами, пляши! Ты никому не поможешь, Ты ничего не исправишь – Бей в барабан и… прости нас – Надо же нам как-то выжить В этом краю искореженном После Тотальной Бомбардировки души. «Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!» Скандировала толпа. Лучше Не думать, не знать О том, Что кто-то упал, Что снова Кого-то из нас Сожрала Голодная власть… Беснуется? Ну так что же? Привыкли. Чай – не впервой, Случалось и прежде... Людям Надо растить рожь и Кудель завивать в нить… Смейся, дурак, Строй рожи – Возможно, Одна На тебя Надежда Нам Души свои сохранить…
Последняя капля срывается с пальца. Секундная стрелка застыла на месте. Ещё не черта, ещё можно успеть всем Её подхватить, чтоб она не упала. Мгновение – это для вечности – мало. Мгновение – это до вечности – много. Рождаются звёзды. Взрываются звёзды. Но капля застыла на точке падения… Как будто бы кто-то стоит на пороге? Почудилось, видимо. Вечером поздним Дорогами бродят одни приведения. В доме всё тихо, привычно, спокойно: Вот чайник вскипел. Вот просыпался сахар. Пора спать ложиться. Возможно, что завтра… Да: завтра – дела. А потом – то и это. Закончилось лето. И осень промчалась. И лужи уже по утрам подморожены… Капля? Всё высохло – сколько же можно! Мгновение – это до вечности – много. Мгновение – это для вечности – мало. Но что там сверкнуло? Ах нет – показалось.
Всё лишнее осыплется Осеннею листвой. Всё личное останется В тетради записной. Где буковки, где чёрточки, Где веточки черны В решётке синих клеточек Страничной тишины. Пойти гулять на улицу По лужам под дождём. Что сбудется, то сбудется – Мы снега подождём. По белому, по первому Следами своих ног Слова напишем верные Взамен неверных строк.
В брюхе, в утробе пруда – Рыбы. Была бы луна, Можно было бы Увидать, Рассмотреть при луне Сквозь гладь Как они там бродят У дна В глубине Как люди летают... А так – Камень швырни. Волна Всколыхнёт кругами Чёрное зеркало, Где вверх ногами Деревья, дома, огни, Мосты И ты...
Воду глотая жадно Будешь испытывать жажду. Из пальцев дрожи Фужер вырвется. Можно, Для верности, Брызги осколков При встрече с поверхностью. Непреднамеренна ложь: Ляпнули – Ну так что ж? Мало ли, кто что сказал – За глупость ответил бокал. Экая блажь, блеф: Овен, телец, лев – Зодиакальный плен – Каждому свой хлев. Переломлю хлеб. Переведу часы. Сможешь, так попроси Вино обратить водой. Сложится – унеси Прочь Сор чужих слов, На перекрёстке снов В землю сырую зарой. Реки текут вспять. Солнце плывёт на восток. Время впиталось в песок. Я не хочу менять. Пусть будет так, как есть Сегодня. Сейчас. Здесь. Это моя месть Безвести сгинувшим всем. Переломлю хлеб. Не поделюсь – съем. Чудо даётся с трудом, Что-то заклинило в нём: Стала вода – водой И стало вино – вином. Ночь отсекли ото дня Чтоб затушить огни… А ты всё бубнишь и бубнишь О том, как ты любишь меня.
Писать слова на воде. Звать. Знать. Глядеть. В чаре – зыбь, дрожь. Чужой – Уходи, не тревожь. Свой – Приходи и бери То, что сокрыто внутри, То, что таится на дне, В чаше, в душе, во мне. Колеблется рунами гладь. Не отводи глаз! Теперь не тебе решать, Чего от воды ждать. Мне не достать самой, Я не смогу одна, Я То только берегла… Круговорота волна Рвётся за берега. Всё уже началось: Капли текут по стеклу, Стучится в окно гость – Дождь!
Не важно быть сильно породистой, Достаточно просто Быть кошкой. Кошка сама заводится. Приходит и остаётся. Обходит мирок осторожно, Глядит на хозяина пристально: Выставит или не выставит? Свой или снова ложный? И, встретив в глазах признательность, Кивает в ответ согласием: Шёрстку мою шелковистую Можешь погладить рукою. Я остаюсь – прекрасно всё. Я буду твоим покоем, Я буду твоей радостью И колыбельной песенкой. Как пусто жилось тебе раньше. Как славно, что нынче вместе мы. Свернувшись пушистым калачиком Носом уткнуться в ладошку, Мурлыкать о чём-то лучшем, Прощать тех несчастных, Заблудших, К кому не приходят кошки.
Пойдём В Эдем. Кто Запретит нам? Никто. Водой, Дождём Смыт текст С истлевших Разлетевшихся страниц Испачканных безумною рукой Уставшего от жизни злого старца. Причём тут мы? Писака бредил ядом И от подагры Скрюченными пальцами Чернил проклятия. Он верил в их правдивость – Эко диво! А я не верю. Здесь, В моей вселенной, Другие правила, Иная весть: Открыты двери, Ровен путь – Веди! Мы в травы упадём У бога на груди Как те, что были первыми. Пусть Нас благословят И летняя жара, И яблок аромат. Идём в Эдем. Пора Вернуться в рай.
Русальи* Отскакали, отплясали. Июнь. Июль. Кровь колобродит. Яр-тур из рощи вышел, Ищет броды. Войди в меня как в реку, Жаркий полдень, И я окутаю тебя своей прохладой. Тенистых омутов зелёной ворожбою И кружевом волны, И пеной перекатов Умножим жажду. Там Где рыбок стайки прытки, И камушки, и ракушки, и перлы – Друг дружку жадно пить. Спешить Успеть прожить До судорог, до всхлипа… Пока дыхания не расплескали меру – Нам солнечные блики, брызги, сперма... И тишина. И лето. Но пока Лишь сердце замерло от высоты прыжка. --------------------------------------------- *Русальи – неделя народного календаря в мае.
Из прутиков гибких И тоненьких веточек Калиновый мостик Над бурною речкой. Ажурен, прозрачен, Сплетён ненадёжно… Стопам в эту зыбкость Поверить так сложно. Топтаться у края, Шагнуть не решаясь. Смородинки жаром Колеблется берег. И этот. И тот. За крутой поворот И пепел надежд, И прощальные вздохи, И прочее всё Волной унесёт... Так проходят эпохи. А мост всё качается – Хрупкий и вечный – Калиновых прутиков Сетка над свечкой: Трудяга-паук Всё плетёт паутинку, И солнцем сияет Её серединка.
На площади – шест. На шесте – навершие. На навершии – кочет кричит, Тревогу кличет… О чём орёт Что есть мочи? Собрался народ. Судит-рядит, Лясы точит: Что птица пророчит? Чем языками чесать – Так звали бы Ваську-стрельца. Он нам за тарелку шшей Толпу всю разгонит взашей, А если добавить беленькой, Так выгонит и кого не было! На харче царёвом в сласть не жируется – Хочет, не хочет, а выйдет на улицу. Он – ярый защитник гласности. Что тут у вас за акция? Группами не собираться! Без Васьки-соколика всем нам хана. Ведь может начаться какая война, Мор, ураган иль иная напасть… Но: Васька-герой к нам пришёл и – всех спас! Слава стрельцу-победителю! Птица орёт – слушать нечего. На каждого кочета – кречета.
Славен у нас урожай, Будет жнецам потеха: Сеяли гальку, Вырастили валун – Ни обойти, ни объехать. --- Небо ударит в колокол, Вспыхнут зарниц всполохи И от копья молнии Камень расколется надвое: Одна половина – обида, Вторая – причина. Не плачь, дурачина, Не надо. Поверь. В разломе – источник, Живой родник. Камнем был заткнут, а ныне – Искрится, радует. Бежит водица. Прохожий Может напиться И дикий зверь, И птица, И всякий прочий, Кого мучает жажда... Камня не жалко. Жалко того, Кто пытается починить.
Ой вы кони, мои кони, Кони белые мои! Если разума нет в фоне – Глупость плещется в крови. Я себя не пожалею – Разгуляйся хмель в душе – Приключения филею Очень надо и вапшэ Засиделось, заскучалось, Тиной гладь заволокло, А ведь надо саму малость: Дурь на попу и чело. И раскрутится шарманка Из печали в буйный пляс. Ой ли, панка-лихоманка, Ой ли? Дело вам до нас? Ну а мне до ваших правил Не рождаться и не жить: Замучу свою отраву, Стану с бесами дружить. Буду петь, любить и драться. Всё иное – кривь и кось. Разливай по полной, братцы, Выпивай и – понеслось!
И осы, и птицы, и ангелы. И факелы. И темнота: Меня отшвырнуло по наглому Обратно — куда-то туда, Назад, где испуганным фениксом. Глаза распахнув на свет, Металась, мечталась, пенилась Юность семнадцати лет. Сгорала, взрывалась пеплом… Но пели Какие-то струны: И полосы шрамов на шкуре, Царапины-руны На перьях, И осы, и птицы, и факелы… И время для смеха, Для плаканья… И ветер. И боги детства. Воспоминания рваные. Здравствуй, моё наследство, Мой заколдованный мир: Это моё место За круглым столом Собрались Собратья, Паяцы, Кумиры — Равные Среди равных — Я среди них В своём праве.
Да. Это – лабиринт. И нет пути короче. Наступит день – И все дороги мира Сойдутся в точку. Ты помнишь: если хочешь – Так и будет. Ты знаешь: если веришь – Верят люди. Качается на нитке Лунный грошик. Колеблется утопия и тает. А на её затоптанной могилке Цветком апрельским Солнце расцветает. Возрадуйтесь! Ликуйте! Это – истина. Она пришла, неотвратимая и чистая – Моя весна. Твоя весна. Наш май неистовый. И далее – поток. И мы – в потоке. Рука в руке. Река в реке. И эти строки.
Радужно жить по приколу, Громко в дуделки трубя… Слушаю гул колокольный Где-то внутри себя. Это достаточно много — Точки-тире от бога. И всё-таки очень мало, Чтоб не попасть в отвалы. Слушаю шелест ветра, Щебет далёких щеглов… Девять квадратных метров Комнаты без углов Меряно-перемеряно. Сглажено на примерах. Выучено. Проверено. Колокол — к перемене. Выйдет учитель из класса, Тихо прикроет дверь: Корень проблем на их массу Сами ищите теперь. Сами — давно не дети. Справитесь. Ну а нет — Так я за всех вас не в ответе, И мне ваш не нужен ответ. Колокол. Колется. Стонет. Алгебра — чья-то там мать! Как вычисляя простое, Важное не потерять? Эх… Лучше дудеть в дуделки. Звонко звенеть бубенцами… Сами. Конечно — сами. За гранью. И на пределе.
Что-то где-то пошло не туда. Разболтались какие-то оси В механизме, чеканящем суток монеты Без орлов, Даже решки Нарезаны реже. Как ни бросишь, Опять на ребро, Ни зимы, ни весны, ни лета. Из возможного — Осень, осень… Кто осудит безбожника, Кроме него самого? Кто ему даст надежду, Коль выключен Свет, А легендам и дети не верят? Выйти в странную ночь Сквозь скрипучие тучные двери В полнолунные тени деревьев Уснувшего сквера, Из привычных ловушек квартир В перечёрканный, Чокнутый мир Черно-белых селеновых сетей… А за окнами пляшет апрель. На дорожках смеются дети. Дворник вымел всю хмарь из аллеи. Кто осудит безбожника? Кто же его пожалеет? Только солнечный луч, Только гомон вернувшихся птиц. Жребий бросить — Рискнуть и — Поверить. Просто способ решиться жить.
Божечка мой, боже! Можно, плюну в рожу Наглому убожеству, Что хамит прохожим? Впрочем, чёрт с ним, с хамом – Разберутся сами. Мне бы разрешение Иного прегрешения. Мы спасём котеек, Мы спасём собачек, Над цветком увядшим Горестно поплачем… Я люблю зверушек, Обожаю кошек, Только человеков Обижают больше. Тоже, вроде, люди. И с лица похожи. То-то очень хочется Взять да плюнуть в рожу…
Такое уже было: На площади вышло быдло Размахивать красными флагами, Заборы раскрашивать факами. Сражаются правые, левые, Стараются вырваться в первые… Где твоё воинство веры, Маленькая королева? Где те, что клялись на стали, Грозно очами сверкали, Мечами своими бряцали? На призрачном пьедестале Потерянная и усталая Свернулась в углу калачиком, Тихонько в ладони плачет Стране своей бедная падчерица, От света дневного прячется. Конечно, маразм закончится, И снова станут законными Эстетика, разум, честность – Не могут уроды Быть вечными… Лишь переждать осталось Самую малую малость: Какого-то года Вечер.
Разгалделись галки За окном на улице. У руки гадалки Аритмия пульса: Не удержит карты, Не поймает нужную – В разномастье марта Межсезонье кружится. От червовой драмы До бубновой дамы Слякоть и распутица, Весь пасьянс запутался. Видно, что-то лишнее В вытертой колоде, Если пальцы ищут, Ищут, не находят. Видно, да не видно – Под рубашкой скрыта Жгучая обида. Пары. Карты. Карканье... Выхватить да вычеркнуть… На раскладе марта След трефовый птичий.
Кто твердил: может, лучше сказать, не молчать, Мог ли знать, Что прикушено мной на моём языке? Нет, не страх на уста налагает печать, А предчувствие тяжести маузера в правой руке. Есть особый вид жалости: выстрел контрольный в висок. Бить честнее ножом, чем презрительным словом навылет, День за днём наблюдать: чью-то жизнь забирает песок, Чей-то след постепенно стирается серою пылью. Всё пустое: Приятно лежится на ложе в заботах Прокруста. Лишь кровавый пульсирует сгусток И чуточку хрустко.
Я всех люблю: и глупого котёнка, И грязного бомжа на перекрёстке, И наглого прыщавого подростка, И душ огонь, и разума потёмки. Но ненавижу тех, кто в сытой блажи Блевотой слов любовь обезображивает: Так стон Петрарки к призрачной Лауре, Лишь «Спермотоксикоз, В натуре!» «Пиздострадание» Размажет И отменит Тоску взаимную Джульетты и Ромео. Давить. Уничтожать. Никак иначе. Но только – Плачу… Плачу… Чем жить чужою Средь моральных паралитиков И прятаться, Уж лучше в лепрозорий к прокаженным, К запятнанным.
Напоследок зима одичала: Расфевралилась ночка отчаянно. Во дворе дождь со снегом и ветрено. Небо просится внутрь отогреться: Лупит в стёкла промозглыми каплями, Клямкой двери настойчиво ляпает... Наблюдая в окошко погоду, Глажу кошку пуховой породы. От камина на шёрстке блики. Мы тихонько друг другу мурлыкаем: Защищённым уютом дома — Обволакивающая дрёма…
Не бери на себя стихи: В них слова – пёстрых бусинок низка. Только шалость – нет правды и близко. Мишура. Ворох яркой трухи. Правда: в солнечных острых лучах И в ручьях растворившейся вьюги. И в присутствии здесь и сейчас Нашей нежности светлой друг к другу. Не бери на себя, чего нет. Я всего лишь играю в сюжеты. Поиск смысла в обёртках конфет – Это очень дурная примета. Всё, что было, что будет, что есть – Это – наше. Никто не отнимет. А стихи: просто ересь и спесь. Пшик. Пустое. Колечки дыма.
Там, где пылали костры И целовали невест – Чёрный чугунный крест. Высится Спас на Крови. Кроме моей любви, Что у меня ещё есть? Что я могу отдать? Чем я могу помочь? Это такой дар: Взять и уйти прочь. Это скупая дань. Время рекой бежит. Пьяные кутежи, Нервно в руке дрожит С чем-то багровым стакан. Глупая сваха-смерть Смеряет рост у всех Чтобы сел в пору кафтан, Чтоб заказать пошив. Грянет оркестр канкан. Галёрка скатится в смех… Только скажи, что жив. Это такой грех: Всему вопреки сметь. Там, где пылали костры – Высится чёрный крест.
Здесь и рассуждать особо нечего: Раскуражилась душа, раскуролесилась. Улетела вдаль за птичьей песнею Танцевать апрель в посевах гречневых, Прорастать из зёрен силой вешнею. Заморожена была, да разморочилась. Из под снега Вырвалась с ручьями, Покружилась по бумаге строчками, Линиями, точками… Умчалась. Тихо. То ли — к буре. То ли — умер кто. Если души наши не на месте — Тушка норовит сорваться в крайности. На ветвях черешен дремлют сумерки. Вечер?.. Верой Утро разгорается… Память — плата. Сохрани нательный крестик. Что до ада, Что до рая — Всё одно — Прости...
Не последний день живём, наверное… Не последний, но, увы – давно не первый. От того и расшатались, к чёрту, нервы Под напором полуправды, полуверы. Вроде, разрумянилась погодка, Под снегами травы зеленятся. Оттепель февральская и слякоть. Грипп, простуды, ОРЗ, чахотка. Вымести хандру метлой поганой, Форточку открыть – чтоб воздух свежий, Чтоб быстрей на родинках прогалин Смог воскреснуть трепетный подснежник.
Разбудили меня понапрасну Среди ночи. Сказали: праздник. Надевай карнавальную маску, Весели нас. А мне не хочется. Мне не в кайф Темень суток чёрных Чётки-бусины В пальцах щёлкать, На чужих маскарадах паясничать. Мне не в радость. И мне не в праздник. Я устала Быть полуночницей. Я хотела проснуться утром. На траве порезвиться росной В день впорхнув озорницей босой. Солнцу вычесать рыжие кудри… Я хотела быть светлой и мудрой. Разбудили.
Запах моря, грозы и осени. Теплый ветер в ладони просится: В них уютно скрутиться калачиком, Чтоб лелеяли, Чтоб укачивали. Змея в небо отпустят дети. Бедный, глупый, усталый ветер, Если я тебе дам покоя, Ты исчезнешь. Ты станешь — другое, Неведомое, незнакомое. Где-то море волной играет. Змей летит облаков касаясь, В небе — То ли судьбы косая, То ли радуга разгорается...
Пахнет в воздухе гарью От далёких пожаров. Каждой твари — по паре, Каждой твари — по жалу. Защитить и ударить: Отравить себя ядом. Каждой твари — по паре. Иного не надо. А внутри что-то плачет, Колотится, мечется… Я своё отдала, Разрываться там нечему. Мне бы жить бессердечной Улыбчивой трусостью, Только что-то не лечится, Где должно бы быть пусто. И сгорая в огне Не желает покоя То, что отдано мне. Не моё. То — другое. Переводы соврали, Но суть — не изменишь. Каждой твари — по паре. Не больше. Не меньше.
Уж лучше быть слепцом Чем жизнь прожить с оскалом. В краю кривых зеркал Узнать себя в лицо Не просто. Мост к себе Так скользок, зыбок, валок, Как по нему пройти Мне без проводника? Зеркальный лабиринт. В его хрустальных клетях Чужие миражи Оставшихся во сне. Как искренне тупит Узнать себя средь этих, Как выбраться во вне На тень не наступив? Изысканный соблазн – Заложник отражений. Я сгину в образах Вплетясь в чужой ажур. Но трепетно дрожит В зрачках иное мнение: Гляди в мои глаза, Как я в твои гляжу.
Иней. Громни́цы*. Стужа. Перун проверяет оружие. Близятся волчьи святки. Ветра свирель. Слушай. Это — февраль. Март. Апрель… Всем ещё снятся сны, Однако… Громни́цы. Граница. Дверь для весны. Между весной и зимой Будет бой. Кто в этот раз победит? Смерть Или жизнь? Что Впереди? Молись. Жди. Снег, мороз… Уже началось — Войско седлает коней. Гулко, тревожно мне. В этой незримой войне Я — на своей стороне. Бабий упрямый инстинкт Гонит топить наст. На берегу любви Скованной коркой льда Я продолжаю вить Заговор древних жён. Лада, благослови, Убереги нас! Чтоб возвращались мужи И бабы могли рожать Должна победить жизнь... Февраль. Не торопить. Ждать. *Громни́цы (Сретенье) — 2 февраля, день народного календаря, когда «зима с весной встречаются».
Замок ветхий, замок чёрный Паутинами исчёркан. В зачарованном чертоге Стонут черти, плачут боги. Кто дыханьем обладает, Тот людей увидит лица: В томе, выцветшем с годами, Перепутаны страницы. Фолиант отравлен ложью От фундамента до крыши. Все кричат — себя не слышат. Этот дом пора разрушить. На руинах, на осколках Ворох листьев, птичья стайка, Лучик солнца — как иголка. Вставим нитку и — починим. Захотим — переверстаем. Переплёт сошьём по новой. Был бы повод — Есть причина. Есть причина. Мерно, чинно Будим выверять построчно Где завязка, В чём загвоздка. Что — случайно, Что — нарочно. Будем штопать. Улыбаться. Ободранки. Оборванцы.
Рокот Моря. Волны: Вдох-выдох. Короток Срок рисунков На полосе прибоя. Было. Пришло, смыло. Вода отхлынет. Отныне И впредь Пеной отмечена линия. Придёт слово — Напишем снова Там, Где не стереть.
СКАЗКА Сидит царевна Несмеяна, Уныло пялится в окно И пяльцы выпали из пальцев, И нитка кончилась давно. Сидит, по кругу гонит думы, Взбивает мыслей пыльных взвесь: Всё ничего — была бы дурой, А так — тоска, хоть в петлю лезь… И жопа есть. И кожа гладка. И в персях всяческая страсть… Давно бы было всё в порядке — Да вот премудрой родилась! Жила б за пазухой у бога, Варила мужу щей-борщей, А так — у всех одна изжога От несмеяновых речей. В ознобе прозябает печка. Иван хорош, да жаль — дурак. Емеля ловит щуку в речке Да всё не выловит никак. А под горою спит Горыныч (Да — змей. Голов же — целых три!). У Несмеяны что-то нынче Плоть аж вибрирует внутри: Всё, вроде бы, выходит славно... Но только есть один секрет: Тремя своими головами Он жрёт царевен на обед. И от царевновой диеты Змей отощал и заболел. Его в деревню бы на лето, Чтоб поросятинки поел.
Позови меня, пожалуйста, Чтобы я смогла идти. Негасимыми пожарами Жизнь пылает позади. Не давай смотреть на пламя мне, Искушай, пугай всерьёз: Оглянусь — и стану камнем я, Солью выпаренных слёз. Чьи-то судьбы, чьи-то дети, Чья-то радость и вина… Пепел разметает ветер — Всех забудут имена. Будут помнить только глупость Те, пришедшие потом… Как Садом меня отпустит, Если это был мой дом?
На золотом крыльце сидели Царь, царевич, Король, королевич, Портной и сапожник, Поэт и художник... Сидели в рядок, Говорили о разном, Внимательно, цельно Печатали фразы, Слова подбирали Про важное, многое… Считалка бежала Своею дорогою, Петляла, змеилась, Скрывалась далече… И по одному Уходили с крылечка Сапожник. Художник. Царевич. Безбожник… И солнце клонилось к закату. И вечер… И витиеватые умные речи Никто не плетёт на высоком крыльце. Там только король одинокий. И цепь. Златая. На дубе том, где кот учёный, Который, Как будто, Совсем не при чём тут...
Перелицовывать кошмары наизнанку. Я зла не знала, Знала Только свет. Нет. Это не ошибка. Нет. Не путайте меня. Слепые видят сердцем И пальцами касаются огня Не обжигаясь, Только чтоб согреться… А то, что разрывается и стонет — На то оно и выдано, чтоб биться. И трепетать. И истекать щемящей прозрачной нежностью. И нежить Cтанет житью. Воспрянет. Возликует. Воспарит. Господь, молю лишь: Говори Со мной.
Это: вино и кофе… Это: вино и кофе, А не вина и кровь… На карнавале, на маскараде Люди нарядны, Блёстки, петарды, Музыка грянет… Это – литавры, А не разрывы, а не снаряды… Что же так ранит?.. Что же так пусто, Беспомощно, глупо?.. Скалится праздник Ощеренной пастью Чем-то недобрым, Чем-то… опасным. Будто предчувствие катастрофы… Страшные маски, Странные звери… Это всё кофе. Вздыблены нервы.
Если мне не дадут любить твои очи и уд — стану тихо стихо- мудрить укрощая творческий зуд.
От Александровского сада И до Андреевского спуска Чуть сладковатый запах грусти Со мной летит привычно рядом. И капли мартовского снега (Еще не дождь, уже не вьюга) Соединяют землю с небом Своим стремлением растаять. Своим стремлением расстаться Соединяем мы друг друга, — И изменение пространства Не превращается в разлуку. Нет времени, нет расстояний, Нет смысла в слове «расставанье». На фоне вешнего ненастья Как послевкусие экстаза Парадоксальность нашей страсти, Паранормальность нашей связи.
Если помнить, что угол чьего-то падения Равен углу отраженья какого-то света, То не так страшно падать, В падениях есть ясный смысл...
Чушь собачая в словах растекается. Полуночная сова усмехается: Зря ты ищешь в темноте входа-выхода, Спать иди — беда была, да вся выдохлась. Не тяни себя за хвост, Хватит, отпусти. Чужих жизней перепост — Просто глупости. Утро свежее взойдет чудом в перьях. Кто обнимет, как поймёт —только б верили…
Я прыгнула с крыши: «Как слышишь? Как слышишь? Нормально проходит полёт!» Помехи в эфире. Пора маневрировать, В лёгких мотор ревёт. Кому на посадку, А мне — по касательной Выход из мертвой петли. Дело привычное, Будет отлично всё. Небо благоволит. Глупые галки Шарахнулись в панике. Пёсий поднялся брех. Отставить истерики! Всего-то: я первая Прыгнула с крыши вверх.
Собрались юродивые На свою пирушку: Цедят сок смородиновый, Разливают в кружки. Бражка красно-черная Пенная и резкая Обрядит в ученого И глупца, и бездаря. Станут рыла лицами, Будут крылья хлопать. К потолку поднимется От гулянки копоть. Ляжет снегом сажевым На столы, на плошки, Похоронит заживо Слабый свет в окошке. Выкрутит, уделает, Вывернет по своему: То, что было белым — Стало непристойным. Всё логично, вроде бы, Мерено саженями В рамках приближений: Тот, кто был юродивым — Славен как блаженный. Варится варение Из гороха с просом. Одухотворение На полотнах Босха
Если я стану считать тебя братом Мне будет проще в сто крат Не нарушать порядок, Не разводить бардак. Если я стану… А я не стану. Странная, сладкая мысль Сойкой взлетела — Глупость, безделица — Плюхнулась на карниз. Кыш, желторотая! В щебете проку нет. Есть только птичий бред. Сойка хихикает, хитро чирикает. Кошка её сожрёт! Видимо, так мне и маяться глупостью: Ну не одно — так другой. В сетях-силках навсегда я запуталась, Можно махнуть рукой. Можно не дергаться. Если не вырваться — Пой свою песню здесь. Птица-бессонница сойка-синица. Смысла нет. Голос есть.
Коллаж Цеслера напомнил одно очень-очень древнее, почти, вечность назад: Лилия-Лилит, белое волнение. На любви горит пламя вдохновения. Рдеет фитилек, обжигая души. Вьётся мотылек. Кто кого потушит? ------------------- И добавила: Без мотылька погаснет пламя. Кто как сгорит — то выбрано не нами.
ЛИЛИТ (Спустя четверть века): И облака падут на город. Всё растворяющий туман Проникнет исподволь в дома. И головы наполнит морок. Случилось. Глупо и нелепо Единовременно ослепнуть. Друг друга В мраке потерять. Не расплескать! Ступая по наитью В горсти Любовь нести. Живой водой поить. Всех. Каждого. Не требовать награды, Но жаждать одного. Щедра ладонь — В ней влаги не убудет. Возможно разное. Но мне Чужих не надо. Да будет так. Идите с миром, люди. Живите дальше. Каждому — своё. Кому — детей растить. Кому — блуждать в тумане Мерцающим огнем. Не звать. Обиды пальцы лижут. Слабеет пламя. Потихоньку гаснуть. Чадить… И всё-таки Мы с вами Гораздо ближе, Чем хотим признать.
Я опять говорю себе «нет». Не отвлекайся. Рисуй. Думай о линии хитром изгибе, А не о том, как пропасть В мороке. Зыби. Есть твоя краска: Синяя, черная, красная. С ней — всё ясно. Не смей улетать в миражи. Держись. Вот белый лист. И синее: Волны бегут под кистью. Солнце прошло закат. Небо во тьме. Искры Звездные Вспыхивают, осыпаются вниз. Падая в воду — шипят, Гаснут. Властвует ночь: Черное, здравствуй. Сладкое время сна. Манит подушка. Лампа потушена. Тише. Прислушайся: Что это?.. Шорохи. Запах. Касание. Пульс учащается. Сбито дыхание. Что это? Красное! Красное. Красное. Кровью пропитано, Ярою страстью — Красное. Красное. Красное... Хватит! Вот тебе краски. Всё — просто. Всё — ясно.
Знаешь — тебя обманули: В ракушке нет моря. Когда-то была улитка. Ныне В спиральке-скелетике пусто. Шепчет на ушко шорох Увядшей души моллюска. Грустно.
Социальными сетями — прочным неводом Поймана в ловушку было-не-было. Смыты сутки, впору время отменять. Золотая рыбка, отпусти меня! В строках ленты новостной тени прошлого Поднимают ил со дна, огорошивают, Замутненные потоки перемешивают, Ни живой воды, ни мёртвой — души грешные. Интернета океан катит волны. Огребаю, вспоминаю по полной: Выплывают из глубин спруты скользкие, Тянут щупальца ушедшего — сколько их? Позабыть и откреститься я рада бы. Можно было бы простить, только: надо ли? — Нет желания спросить у пророчицы. Всех корыт не починить, и не хочется. Утопает мой кораблик, я потеряна. Рыбка, рыбка, укажи мне путь к берегу! Не позволь вновь захлебнуться отчаяньем. Доведи челнок разбитый до причала. Но… Снова вспыхивают, манят в чатов пустоту Искры-маркеры чьего-то присутствия, И уносится всё дальше лодка утлая Виртуальность и реальность перепутывая…
Веришь ли ты в бога? Там, на небе, Он живет на облаке и смотрит На людей. И больше в них не верит. Вот такая глупая потеря: Видит и прощает, но… Не верит. Бог старался. Бог показывал знамения. Применял прием кнута и пряника… Только эти, что под ним, они — упрямые И слепые. Но родные тем не менее. Да и тот, с рогами и копытами, К человекам не питает интереса: Обанкротил фирму адских пыток За бессмыслицей ее существования, Разогнал, к чертям собачьим, штатных бесов… Вроде, скормлен без остатка плод познания. Во владение на вечно, вроде, выданы Бесконечные пути свободы выбора… От чего же на душе-то так поганенько? От чего же руки ищут подаяния? Разольется в небе чистом краска-радуга, Выйдут Абсолюты, сядут рядышком. Если были бы людьми — нажрались вместе бы, Ну а так: что делать? Не известно им… Демиурга пожалейте, люди добрые! Это не про веру — про печальное. Посочувствуйте ему, ну хоть немножечко… Бог творил как мог. И он — в отчаяньи: Господу случилось стать безбожником…
Вот и осыпается листва. Осень всё расставит по местам: Взвесит на октябрьских весах И заплатит золотом по долгу. Да. Осталось ждать совсем не долго. Скоро. Скоро белым чистым платом Снег укроет правых, виноватых, Успокоит, обнулит, остудит. Всё уснёт — деревья, камни, люди… Двадцать пять недель. Под льдистой скорлупою Вызреет лучистое иное Безусловное задуманное солнце. А сейчас — всем спать!
Желтые, красные, пёстрые, разные: Листья осыпались. На оголенных нервах Веток Играет ветер. Слезы небес ещё вода, Но скоро сорвется город В прорубь холода Льда. Если спешить жить, Всему вопреки — сметь, Можно успеть спеть, Пока не пришла… Включен обратный отсчёт: Щелкают нечет-чёт, Дни ускоряют бег — Город предчувствует снег. Это тропы край, Круговорота итог. Здесь и сейчас срок. Имя реку: вставай! Кто бы что не говорил — Время пришло — твори! Рвутся календари. Имя реку: гори! Опыт бесплодных мук, Шрамы проигранных драк, В горле застрявший крик, Отобранной веры страх В горниле души плавь В иную земную явь, В законов другой ритм. Я заклинаю — пора Выковать нужный нам мир.
Закроются веки, Но будут во веки Любовь и искусство. Так сходятся стрелки, Так сводятся люди – Меняются судьбы. Любовь и искусство – Две птицы на плечи. Они улетят. Но останется вечер И осень. И листьев опавшие флаги… Останется росчерк на белой бумаге. И эхо… И ветер… Останутся дети. Они возвратятся. Так было и прежде. Они возвращаются снова и снова. Возможно – не к нам. Но, даю тебе слово: Они принесут в своих клювах надежду.
Золотая кошка Бродит по луне. Я немножко множко На своей волне. С сигаретой мятной На крыльце у дверцы Сяду на порожке: Мир такой понятный, И многоголосый. Мир - большое сердце. Я к нему - с приветом. Я к нему - с вопросом. В дымке сигаретной Буду ждать ответа. Заскрипит калитка. Дядечка-посыльный В кожаной тужурке Принесет открытку Из соседней дурки. Примостится рядом, Скрутит козью ножку И упрется взглядом В золотую кошку, В рыжую мурлыку… Где моя открытка?! Видно, потеряла – У меня в ладошке Нету ни шиша: Песня эта хороша – Начинай сначала: Золотая кошка Бродит по луне…
Во веки веков и присно: Это – игра в бисер. Поиск сакральных смыслов, Чтение скрытых мыслей. И полувзгляды. И полужесты. Как разговоры Приапа и Весты. Всё очень ясно, всё – очень честно, Только – отчасти, для интереса. Пасьянс не сложился – колоду тасуем. От ныне и присно, во веки и в суе: Снова сначала. Изящно, случайно: «Хотите ли чаю?» - Коснуться нечаянно. Снова: Так томно, Так стильно, Так тайно. Снова так сладко – До точки упадка. До грани отчаянья… «Всё-таки чаю?» «Ах, как это мило!» Кончаются силы. Качается маятник. Тикает. Манит. Во веки… И стихло. Монетки на веки.
Как воды рек скрывает утренний туман, Но те живут и пенятся волною, Так я придумала. Или увидела иное, То, что другие почему-то проглядели. И попыталась доказать на деле Что это может быть. Что это — не обман. Иллюзия. Где грань меж ней и явью? Как корни дерева цепляются за почву, Так и мечты врастают в наше время Как неуёмные бушующие травы И расцветают. И роняют семя, Приобретая фатумность пророчеств. Да, я — фантазия. Один сплошной фантом. Но есть талант к рассказыванию сказок И дар творить: по моему приказу Возникнет миф, чтоб миром стать потом. А далее — не важно — быль иль сон, Когда прекрасен и реален он.
В доме холодно. Вот бы повод был Выпить горькую — Да не хочется. Бродит в комнатах одиночество. В тишине скрепит половицами. Не показывается. Дичится. Я его ощущаю присутствие. А заглянешь за дверь — Просто пусто там. Как его убедить не прятаться? Мы, вполне, можем стать приятелями. За окном Ночь минуты съедает у дня. Выходи! Мы камин разведем чтоб сидеть у огня. Будет яркий жар на углях цвести… Это пламя одной мне без надобности. От него у одной больно режет глаза. Я ослепну одна. Мне одной нельзя. Без тебя пусть очаг индевеет — прости. Замерзать, видать, мне без радости: Грядет скорбное, Неизбежное Время снежное.
Былые заслуги в зачёт не идут. Мало ли, кто чего стоил. Возможно, вчера ты был золота пуд, А нынче - яйцо пустое...
Моей прабабушке Анне Сикорской: Как бы мне бы Встать на цыпочки, Дотянуться до неба... Пустое. От облака пальцы влажные, Морось сыплется, А небо — сквозь. Как и не было. Как время — сквозь. Вскользь, Через ладони, Через решетку тела Водою. Важно ли? Важно. Искала. Хотела. В грохоте килогерцев Воин Гармонии жаждала. Выждала: Правда ли?.. Здравствуйте, правнуки! Выжгла — Чтоб помнить — на сердце. Выжила. Вырвалась. Бумажным журавликом Улетела.
Они отличные От нас. Они – другие. В том параллельном мире. Они и мы. Где мы – они. Несите, птицы, в Ирий Мою иллюзию. Вам млечные огни Укажут путь – Чтоб нам с него не сбиться. Я так хочу туда. Возьмите меня, птицы! Я здесь устала. Здесь во мне беда, Болотная вода Колеблется, вздыхает… Мы не они. Я там такая… Ясная – Как утро над рекой. Там бог, Измученный мой бог – Крылатый и прекрасный, Хранит мой сон, Лелеет мой покой. Там свет осенний зыбок. Объятия честны и свежи. Вера, верность, нежность… А здесь – беда.
Да, пожалуй, уже не важно – Завтра солнце иль мокрый снег. Коли память обезображена – Сгинет образ, истает век. Хоть ветра треплют перья на крыльях – Нет полета – мани, не мани – Крепко клетку замком закрыли Повторяющиеся дни. Ну и ладненько: будь всё не ладно! Было, не было – пепел и тлен. Кто не верит в свою Палладу, Тот не сможет подняться с колен. Выйдет время. Так медленно, ленно Будет падать песчинка в часах, Что успеет взорваться вселенная, Что расколются небеса, Что… Да мало ли? Много. Долго. Нет нам долга! Рука дрожит. Если в жопе живет иголка – С нею надо учиться жить.
Что стоит за словами Кроме бегства от мыслей И желания спрятаться в звуки? Есть смысл в них? Просто средство от скуки? Приманка-обманка? Повторяемость темы усталой шарманки. Что стоит за поступками, Мимикой, жестами? Театральная пьеса? Сценарий уместности? И что будет При сбое привычного ритма? Подберется ли штамп? Угадается рифма? Что стоит за молчанием? Безысходность отчаянья? Или умная мина При паршивой игре? Или всё-таки временем Мы тихонько мудреем, Вопреки всем потерянным – Тонкий полог доверия Не дающий сгореть...
Сказка от Василисы: ПРО РЫЦАРЯ И ДРАКОНА Давным-давно… Отправился как-то рыцарь дракона побеждать. *** Отправился как-то дракон рыцаря побеждать. *** В общем – пока, не встретились.
Можно есть всякую дрянь, А можно совсем не есть. Можно взлететь за грань, А можно остаться здесь. Можно скормить себя Кошмарам своей души. И можно жить не любя, Но разве же это жизнь? Нить прорезает высь. Хоть минимален шанс – По острой полоске скользить И сохранять баланс. Так без страховочных строп, С риском сорваться на крик, Капаем кровью со стоп – Только бы не тупик! Только бы сделать шаг, Чтоб не жалеть потом… У каждого свой враг, У каждого свой дом. Рыбы живут в воде. В небе живут облака. Плачут земле дожди, Чтоб рыбам была река. Вода убежит в моря – Небо их сможет пить… Все происходит не зря: Творец продолжает творить. Так что и наша боль, Так что и наша кровь – Тоже кому-то корм, Тоже кому-то кров…
Нет сна. Он просто не встречается в природе. Есть смутное горячечное нечто. И утро неуместное приходит Не отменяя вечер. И мир колеблется И явь теряет прочность, Стекает в строчки, Неразборчив почерк. Как волосы – Всклокоченные мысли. И чувства – точно выпололи что-то, С корнями выдрали... Мне надо бы не киснуть, Собраться в идола. Да не найду расчёску - И всё тут.
Всё.
Я бессильна.
Я сделала, что могла.
Даже гораздо больше.
И теперь говорю: всё.
От меня ничего не зависит,
Грядущее прячет мгла,
Да помоги нам, боже.
Всё же…
Это нельзя развязать:
Я вижу тебя,
Я знаю
Кто ты.
На длинноволновых частотах
("Алло! Как приём? Привет вам!")
Со мной говорит инфополе планеты –
И я не могу развидеть.
И я не могу разнезнать.
Идить твоё пёсье лихо!
Так очевиден выход,
Что очевидность упорно
Сводит меня с ума.
Но пафосность ветхозаветная
Чушью звучит несусветною,
Так что в перспективе мне мороком
Дурка или сума.
Как передать подсказку???
Кассандра, касатка, акстись!
Кто же тебе поверит?
В устах твоих сказка, небыль.
Ты держишь открытыми двери,
Но внемлют словам только звери…
Пророчества сходят с неба
И возвращаются ввысь.
Знаешь – и знай себе дальше.
Это, почти, не страшно.
Ведь там, где решают двое
Трое придется пасть.
Но вдруг, пока все в пылу схватки,
Тебя умыкнут украдкой?
И злое проклятие сдохнет
Захлопнув пустую пасть.
***
Кассандру выпластать как уличную шлюху.
Пророчица? Фигня – кому какое дело.
Иная тема: молодое тело
И, вроде, страстное. Ну – если верить слухам.
Ленке Янушко: Здравствуй, моё поколение Детей, разучившихся плакать. Как мы с тобой разминулись? Где наша память-бадяга? В балках каких бараков Спрятали мы свою юность? Что же тогда случилось, Чтобы вода иссякла? Мы разучились плакать. Однако – смеяться можем. В глаза каждой мерзкой роже. Горько, нелепо, обидно – Повод для смеха найдется – Душевное мародерство Ныне, вполне, ликвидно. Нет. Мы не будем плакать: Слякоть, ангина, больница – Нахнам такой раскладик – надо повеселиться. И только когда взмывает высокая нота птицей Слёзы приходят сами Потерянными друзьями.
Знай своё место, птица! Знаю. Но я не птица. Я – спица. Стельма в колесе. Как все. *** Ты – тварь божья. Как и я. Как все мы. Да: Я говорю «мы» — Серафимы. Порасселись на ветвях, На деревьях – как у бога на бровях. Сушим крылья после летнего дождя. Ждем приказа от всевышнего вождя. Он не спросит: хочешь жить иль хочешь жечь? Жребий бросит — и рука сжимает меч. Мы не судьи. Мы орудие, мы полупроводник. Мы не люди, хотя чем-то так похожи мы на них. Да — их больше. Значит — проще обвинить. Да — нам больно, но себя не изменить. Притвориться, сделать вид, что крыльев нет. Мы не птицы. Мы приписаны к земле. Кем родиться выбирать нам не пришлось. Только снится длани господа тепло. А на деле всё не то и всё не так. Полетели? Серафимовый косяк.
Я усну под сливой мирабеливой. Убаюкивай меня, уколыбеливай, Своей тенью от беды упрятывай, От большого чудища крылатого. Кружит, кружит он над моим садом, Его клёкот слышен где-то рядом. Мне бы убежать, да я сглупила… Я его птенцом с руки кормила, Я его растила, годовала. Знала, что опасен, да забыла. Я его нашла в нелепом месте – Раненое глупое чудесье. Почему подранка не добила??? Потому что – дура!
Фантомные боли в области сердца. Плацебо: притворство. Возможно – поможет, И зеркало выдаст довольную рожу: No problem, всё здорово. Нужен рецептик? А я не скажу! Вот такая я стерва. Слыть стервой спокойнее, быть – безопасней. Мне пофиг. Отвяньте. Включается красный. Не злите меня, либо выстрелю первой. Не лезьте в закрытое: тайна есть тайна. Сама не хожу, и другим там нет места. Нас явно месили из разного теста, И нас выпекали по разным пекарням, А противоречия – спишем на карму. Отказ от решения – тоже решенье. О дао! Тропинка саморазрушенья. Ослепнуть. Оглохнуть. Отпьянствовать тризну – Фантомные боли в области жизни.
Я их всех победила. Устало лежу на руинах Пялясь в пыльное небо бессмысленно – вроде, закончился бой. Только руки в багровом, осколки вгрызаются в спину, Зёрна пуль сквозь тела прорастают колючей травой. Мне случилось прийти в эту явь под бравурные звуки картечи. Я всосала умение драться с грудным молоком. Моя цель до смешного проста, бытие до безумия вечно, Каждый день в своем действе привычен, проверен, знаком. Даты выбьют на камне. Судьба – между цифрами прочерк. Всё случится когда-нибудь: радость, весна и лес… Но потом. У меня есть забота сейчас посущественней прочих: Я во что бы не стало, должна вновь решить этот квэст. Выжил только кто не воевал. Очень жаль – я таких не встречала. Я смогла. Я сумела – играйте, оркестры, туш! Кто ушел – тот родится опять – все вернется к началу, К пляске крови иных воплощений мятущихся душ.
Смириться и прясть. День изо дня вить. Кудель аккуратно тянуть в нить. Пусть будет так. Забудь. Крутись-крутись веретенце. Солнце, дождь, грусть, страсть, Жизнь… Надо прясть.
Сказка от Василисы: ПЕРЕПУТЬЕ Жил-был Добрый Молодец. И поехал он как-то подвиги совершать. Долго ли коротко ли… Подъехал Добрый Молодец к перепутью. А там камень лежит. И на нем, как обычно, написано: «налево пойдешь – плохо, направо – одни потери, прямо – совсем дело дрянь». Впрочем, ничего другого на камнях и не пишут. А перед камнем тем старичок сидит. Мерзкий такой. Ногти грызет. А ногти те длинные, что даже в рот не умещаются. Впрочем, и зубы тоже. Спрашивает Добрый Молодец у старичка: - Куда мне податься? Тот ему и отвечает: - Да куда хочешь! А сдрейфил – так ложись и помирай! Вздохнул Добрый Молодец, отхлебнул медовухи из фляги, почесал репу и… отдался на волю коня. А воля коня была траву пощипать. Так 3 дня и прошло. Или больше – кто ж считал? В общем, очнулся богатырь от дремоты – ан нет уже больше ни перепутья, ни камня – только старичок один. Сидит, последний ноготь догрызает. Подивился Добрый молодец чуду такому. А старичок последний ноготь догрыз, да и говорит: - Что, Добрый Молодец, про***спал ты свои подвиги? Вот и я так же! Садись теперь на мое место – ногти грызи! – и пропал, как будто его и не было. Вслед за камнем, наверное…
Краски становятся глуше. Ветер уносит все дальше Наш разноцветный мячик – Простенькую игрушку. Невелика потеря, Но что же теперь нам делать? Пёстрая эта малость – Всё, что нас объединяло…
Сказка от Василисы: ПРО БАБУ ЯГУ И ИВАНА-ЦАРЕВИЧА Приперся как-то к Бабе Яге очередной Иван-Царевич. Обернулась Баба Яга девицей-красавицей. Увидел ее Иван-Царевич и сразу раздухорился: мышцами играет, мечем трясет. А Баба-Яга глядит на него и думает: «Сразу сожрать или пусть сначала помучается?.. Тоска…»
У этого рая Погода сырая. За прочею кручей Эдемы получше. Там яблоки слаще. Там музыка громче. И боги помягче, И змеи потоньше. От этого рая Душа обгорает. В нем мечутся звери. В нем каркают птицы. Закрытые двери. Усталые лица. Здесь незачем верить И надо проститься. Забить на потери. Уйти за границу. У этого края Нет статуса глыбы. Он весь нестабилен, Изменчиво-зыбок. Всего лишь времянка, Разменная карта – Чтоб перетерпелось От марта до марта. Чтоб перетопталось. Сменяются люди. А рай – он ведь вымысел – что ему будет? Кому-то зачтется. Кому-то простится. Кого-то собаки от скуки облают. Стереть – не забыть. Я с упрямством ослицы Тягучими сутками Рай исправляю.
Дома, планеты и миры. И люди в облаках ещё доверчивы пока и не испорчены. Но как недолго им витать… Уже гремит набат: Пора к земле! Назад! Назад – грядет поэтопад. И как пожухлая листва из высей озорства мы осыпаемся взрослеть, на свой резон судить, толстеть, стареть – сезон неотвратим – затейливо растить детей… И тайно верить: может им удастся улететь?..
Сначала было Слово. Нет. Сначала — Была клаустрофобия души. Душа металась слепо в клетке ребер Изнемогая от противоречий — Сама как хаос. Так рождался Стон. Еще не логос, — лишь дыханье боли. И стон стал путеводною звездою, Тем центром чьей-то будущей вселенной, Вокруг которого стал сотворятся Мир
Сказка от Василисы: ПРО СИНЮЮ БОРОДУ - Так: вот тебе ключи от всего дома. Можешь ходить, куда хочешь. Только этот маленький ключик от маленькой дверцы в конце коридора – не смей открывать! Поняла? - Поняла, поняла! Этот маленький ключик от маленькой дверцы в конце коридора. Что здесь не понятного???
Сказка от Василисы: ПРО СИНЮЮ БОРОДУ (Часть вторая) Синяя Борода тёр пол и грязно матерился: - Провокация, провокация! И на хрена я ей этот ключ показал??? Закончу – убью!..
Мечтают куры о полете, Мечтают куры о свободе Копаясь утром в огороде В чесвячной жирной черноте. А я мечтаю о покое, О доме с садом над рекою, В своей наивной простоте — О кистях, красках и холсте.
Расчётливо загнать себя в тупик, Зашторить окна и разбить светильник, Чтобы метаться в яростном бессилии И исходить на крик. Придумать цепь. За тем с неё сорваться. Удрать. Издохнуть брошенной дворнягой… Воскреснуть. Всё – иллюзия, игра Лишь только ради росчерка пера По белизне бумаги.
Сегодня я выпью водки И даже, пожалуй, нажруся В дупель, до пьяной грусти, До алкогольного блуда. А завтра – я стану буддой С очами глядящими в вечность. Излечатся страсти И власти Не будет у стрессов и гнева. Медитативная дева. Остановившейся ветер. Капает время сквозь пальцы… Можно уйти и остаться. Можно забыть и запомнить. Солнце ли, лампочка светит – Вылилось лето – и пусть. Ровно дыхание смерти. Ровно дыхание жизни. Плавает в теле простуда. Завтра я стану буддой. А послезавтра – проснусь.
Шпилу: Не коли хрусталь тишины, Хрупкий сумрак в руках храни. Мы так редко бываем одни. Ты так редко бываешь не прав. Подари мне глоток любви От обветренных горьких губ Я не помню, кто глуп был, кто груб. Помню: только рождалась луна. Ну а если не в силах молчать Дверь прикрой и иди туда, Где в стеклянных сосудах вода Обласкала букетики слов.
Сказка от Василисы: ПРО ПРИНЦЕССУ НА ГОРОШИНЕ Объехал принц полмира в поисках принцессы. Многих повидал, все они были вполне, но какие-то… не настоящие. Разочаровался, забил, вернулся домой. Но однажды постучалось в ворота нечто мокрое и грязное, утверждающее, что оно и есть то самое. Отмыли, расчесали, уложили спать. Утром спрашивают: «Как спалось?»… И тогда королева-мать сказала: «Если она чувствует горошинку через все перины, но при этом смогла пройти через ночь и дождь, то она – настоящая». * * * «Оу! Так она любит гулять под дождём!» - обрадовался принц.
Ночь. Защищенная твоей близостью я. Сон слизнул явь и унес прочь в даль плыть в облаках над землей, плакать дождем. — Ждем, ждем! — кричат дети, рукам машут. — Пейте! Я ваша стихия… Стихи я твои во имя мяты, полыни, аниса привкуса. Запаха. Страха. — Спи, спи… — Боюсь. Спой мне, моё солнце, колыбельную… — Спою. Не бойся: я здесь, с тобой. Убаюкивает. Успокоена голосом, словом усну снова.
Люблю пять тысяч лет. И на ступенях храма С ободранной душой, С протянутой рукой Пять тысяч лет молю Упрямого имама Простить, впустить, вернуть В потеряный покой. Но скаредный старик Не верит в примиренье И проплывает вновь. А мне в огне лампад Под систрума трезвон Привиделось знаменье. Сегодня ли? Вчера? — Пять тысяч лет назад. Как тихо мы брели, Задумчивые дети, По краешку небес К юдоли бытия, И не было богов на сумрачной планете, И истекали вспять К единому истоку Четыре одиноких Покинутых ручья...
Кошка чувствует март: нервно нюхает воздух И поет по ночам зазывая весну. Ей плевать, что февраль, что метель и морозы, Что от воплей ее я никак не усну. Мне бы веру ее! Сладострастно мурлыкая Выйти босой на снег и, порвав облака, Дотянуться стрелой заостренного крика До горячей звезды твоего очага. Чтоб мерцание дрёмы чуть тлеющих углей Взорвалось жарким вихрем саламандровой пляски, Жала жгучие искр — растревоженный улей Долгих дней, смутных дум, странных снов, скрытых красок — Все в котел — пусть кипят. Пузырится, вздыхает едким паром отрава Для того, кто был правым, Для того, кто поверил В слово злое запрета То ли глупого Бога, То ли хитрого Зверя. Пейте! В смерти Весна или Лета… Не будите меня, календарные судьи, Теплым словом «апрель» — смоет буквы вода… А меня все знобит — это, верно, простуда. Я привыкла к зиме. Я люблю холода.
Еще до осени в запасе полнедели На откуп брошенных беспечным торжествам, А первая опавшая листва Уж ворожит предчувствие метели. Три дня и ночь возможны заблужденья И нет нужды оглядываться вспять: Туда, где я усталым приведеньем Себя в себе стараюсь отыскать. Пусть в сутолоке воробьиной стайки, В сорочьем гаме всплыл стереотип Моей фамилии — я лучше буду байкой Подхваченной ветрами по пути. И вот уже я солнечная песня. В руке струна дождя звенит и рвется. А по ступенькам серебристых лестниц Спускается судьбой Царица-Осень. И с доброй, снисходительной улыбкой К неровным, окрыленным летом строчкам, Мне правит в орфографии ошибки И ставит точку.
Между летом и зимой, Меду небом и землей На резиновом шнурке Пляшет чёртик в колпаке. Ни дурак и ни мудрец Где истории конец? Вверх ли вниз, назад — вперед, Где-то маятник замрет. Но когда? И в чем смысл танца? Не пытайтесь догадаться.